«Начитанность должна подкрепляться насмотренностью»: интервью эксперта ТГПУ о кинопедагогике вышло в журнале Минпросвещения РФ «Вестник образования»
В наши дни кино все активнее вторгается в образовательный процесс – появился даже специальный термин «кинопедагогика». О том, что это за явление и какие изменения оно несет учащимся, а также о творческом проекте будущих педагогов, показавших на практике преимущества нового подхода, журналу «Вестник образования» Минпросвещения России рассказала Ада Бернатоните, доцент Института детства и артпедагогики Томского государственного педагогического университета, кандидат искусствоведения, заведующий Научно-исследовательской лаборатории кинопедагогики, член правления Союза кинематографистов.
Ада Казимировна, кинопедагогика – новое явление в отечественной системе образования. Что она из себя представляет?
Кинопедагогика – одно из самых прогрессивных современных направлений в среднем и даже высшем образовании. Это то, что помогает ребенку в процессе взросления не только выходить на новый уровень анализа, но создавать особый мир и через него понимать самого себя. А это крайне важно в процессе становления человека. Кинопедагогика имеет серьезные, глубокие традиции. Предмета «История мирового кинематография» в нашей школьной программе никогда не было. Но прямо или косвенно в советской школе он все же присутствовал: эту функцию выполняли детские кинотеатры, где по заказу учителей проходили показы фильмов с их последующим обсуждением. Увы, сейчас система детских кинотеатров рухнула. Мы живем в то время, когда возникла необходимость возрождать интерес к детскому кинематографу, прежде всего советскому. Эти фильмы, как правило, были об изгоях – о том, как это сложно, но в целом естественно и даже интересно. А это запускало в детской душе важнейший механизм самопознания. Вообще, с помощью кинематографа можно объяснить очень многое. Он несет мощнейший эстетический, воспитательный, а также психологический заряд: недаром Ленин утверждал, что «важнейшим из искусств является кино» (еще и цирк, но про него уже немногие знают). Именно оно помогает ребенку решать собственные проблемы, что я знаю по собственному опыту. Так что надо с детства учить и учиться всматриваться в фильмы, а не «поедать» кино. Искусство не должно быть «вкусным»: оно призвано побуждать мысль, провоцировать рефлексию. Вот эти задачи и должна решать кинопедагогика.
Как это происходит на практике, продемонстрировали Ваши магистранты, победившие на недавнем фестивале «Кинопедагогика» в номинации «За новаторство в кинопедагогике»? Что это был за проект?
Они представили на конкурс работу «Методика патриотического воспитания школьников 6–10-х классов общеобразовательной школы средствами кинематографа на уроках истории и обществознания на основе изучения фильма Эйзенштейна «Александр Невский», подготовленную с использованием созданного мной алгоритма анализа фильмов. Получились очень интересные результаты. До просмотра фильма авторы работы опросили детей: знают ли те, кто такой Александр Невский? что такое патриотизм? любят ли дети Россию? Были заданы, казалось бы, самые банальные вопросы, но дети не смогли ответить ни на один из них. Зато после показа фильма все радикально изменилось: ребята не только узнали, кто такой Александр Невский, но стали понимать, любят ли они Россию, что такое патриотизм. Они стали другими и по-настоящему задумались о том, где они живут и кто герои их страны. Понимая важность кинопедагогики, два года назад Томский государственный педагогический университет открыл магистратуру, готовящую педагогов в области истории кинематографа. У нас есть уникальные программы и разработки, которые в скором времени окажут заметное влияние на кинопедагогику в целом.
Вы упомянули разработанный Вами алгоритм анализа фильмов. Что это?
В свое время я закончила ВГИК, защитила там диссертацию и долго занималась итальянским кинематографом, в частности творчеством Пьера Паоло Пазолини. Только защитив диссертацию, я поняла, почему мне так интересна была эта личность. Человек безграничного таланта по многим параметрам является изгоем, смиряется со своим правом им быть, а еще и усугубляет.
Затем, работая в педагогическом вузе и имея также филологическое образование, я поняла, что хочу заниматься проблемами детского кинематографа и детской литературы. Введение истории кино в школы давно витало в воздухе: некогда даже появился список ста лучших фильмов, рекомендованных для изучения в школе, – к слову сказать, крайне неудачный, так как он совершенно не учитывал возрастных и личностных особенностей детей. К созданию авторского алгоритма анализа меня подтолкнуло знакомство с Татьяной Мирошник (сценарист, режиссер, просто очень хороший человек), которая задумалась над тем, как вернуть детям интерес к советскому кинематографу. Эта методразработка дает возможность проводить занятия по тому или иному фильму, помогает педагогу понять, насколько ученик готов к восприятию этого произведения, как сильно его сознание трансформируется после просмотра. Алгоритм «прокачивает» внимание и аналитические способности ребенка и, что самое важное, обеспечивает его вживание в текст фильма. Данными разработками уже пользуются педагоги школ города Томска.
Каких кинопедагогов готовит ТГПУ?
Отдельного предмета школьной программы «История кино» сейчас не существует, так что пока речь идет о подготовке специалистов дополнительного образования – людей, которые, обладая достаточными компетенциями, могут организовывать киноклубные показы для разновозрастной аудитории, проводить классные часы в школах, делать методические разработки, связанные с анализом определенных аспектов истории кинематографа. Поэтому закономерно, что большинство наших магистрантов составляют преподаватели киношкол, где учат детей снимать кино. Они прекрасные практики, и мне с ними отлично работается: мы говорим на одном языке, я понимаю их цели и задачи. Но у них недостаточно наработана методическая грамотность, им не хватает насмотренности. Между тем именно с повышением количественного уровня можно прийти к более глубокому, качественному осмыслению увиденного, только так и можно понять, как при работе с детьми в процессе съемок можно сохранить магию кино. Думаю, что именно заочное отделение будет у нас знаковым и продвинутым.
Сейчас в Институте детства и артпедагогики организовалась кинолаборатория, где мы занимаемся методическими разработками, которые в дальнейшем помогут нам создать линейку учебников для средней школы по истории детского советского кинематографа. Но сначала моим замечательным лаборантам Татьяне Сергеевне Алексеенко и Анне Олеговне Агафонниковой нужно защитить кандидатские диссертации (пожелайте им удачи!), а мне – докторскую. У меня, кстати, очень интересная тема диссертации – «Мир детства в мировом кинематографе», и третья глава в ней будет посвящена моей методике. Убеждена, что процесс работы над докторской будет способствовать разработке методической основы учебника.
Вы планируете заняться учебниками для школы, значит, рассчитываете со временем на пришествие кинопедагогики не только в дополнительное, но и в основное образование. В каком виде, на Ваш взгляд, это возможно и в каких предметных областях? Скажем, с историей все ясно: прошли ребята Ледовое побоище и тут же посмотрели отрывок из фильма Эйзенштейна «Александр Невский» – благо, «Российская электронная школа» такую возможность предоставляет без проблем. А можно ли использовать кинематограф, к примеру, на уроках математики?
Честно говоря, мне очень не хочется, чтобы кинематограф стал нянькой, обслуживающей другие предметы: история кино должна стать самостоятельной дисциплиной. Сейчас многие работают в русле метапедагогики, выстраивая межпредметные связи. Однако тот же пример с «Невским» подтверждает: не все средства здесь хороши. Во-первых, от просмотра эпизода у ребенка не родится целостного представления о фильме как о произведении искусства. Во-вторых, нельзя изучать историю по фильмам: учителя истории уже жалуются, что в одном из учебников об Александре Невском рассказывается не по историческим источникам, а по этому самому фильму Эйзенштейна. Это принципиально неправильный подход и к кинематографу, и к истории. Учитель должен сначала подготовить ребенка до нужного уровня и лишь затем предложить ему посмотреть фильм, а по итогам поставить лишнюю оценку. Причем сам педагог обязательно должен понимать, что в этом фильме правда, а что нет.
Не подорвет ли пришествие кино в школу серьезности образовательного процесса?
А кто сказал, что кинематограф – это несерьезно? Или что в школе все должно быть предельно серьезно, как в Академии наук?
Вы говорили, что для повышения эффективности кинопедагогики надо наращивать насмотренность. Но не обернется ли повышение уровня насмотренности падением уровня начитанности?
Такой риск несет другая идея – высказанная недавно инициатива экранизировать всю литературу, изучаемую в рамках школьной программы. Вот это точно понизило бы уровень начитанности, тем более что сейчас экранизировать литературу практически разучились! Хочу подчеркнуть, что при анализе экранизации нет смысла искать буквальное совпадение литературного и кинематографического текста. Литература должна кинематографу предоставить текст, а кинематограф, в зависимости от авторской позиции всей съемочной группы, должен этот текст интерпретировать. Но по большому счету ни один вид искусства ничего не обязан другому – каждый живет в собственной системе координат. И тут все определяет не буквальное следование тексту экранизируемого литературного произведения, а глубина и оригинальность отношения режиссера к этому тексту. Неслучайно, что самые дословные экранизации обычно самые слабые. Лучшие образцы экранизаций не следуют логике литературы.
Безумно интересной, например, оказалась экранизация романа «Золотой теленок» режиссера Михаила Швейцера. Это пример того, как замысел рождается в процессе коммуникации. На роль Паниковского был утвержден Ролан Быков, а на роль Шуры Балаганова – Вячеслав Невинный. Но Швейцер пригласил на съемочную площадку Зиновия Герда, некогда лично знавшего Ильфа и Петрова, посмотреть, насколько существующий концепт фильма соответствует духу романа. И когда режиссер услышал и увидел рассказ Герда, он понял, что перед ним готовый Паниковский. Но Герд сказал: если я буду играть Паниковского, то Шура должен быть не преступником, а ребенком. И настоял, чтобы эта роль досталась Куравлеву.
Ну прямо волшебная сила искусства!
Вспоминая свое детство, могу сказать: очень многие литературные произведения я прочитала благодаря кинематографу – обратная связь тут существует. Занимаясь детской литературой и кинематографом, я знаю, что 99% советских детских фильмов были сняты на основе литературных произведений. Поэтому, когда на фестивалях и конференциях заходит разговор о возрождении детского кино, я всегда говорю: мы не возродим детское кино до тех пор, пока либо не возродим детскую литературу, либо не вернемся к ее лучшим образцам.
Кстати, волшебная сила искусства проявляется и в другом плане. Одна моя магистрантка занимается темой «Образ врача в кинематографе и влияние кино на выбор профессии медика». Это же целый пласт влияния кинематографа на ребенка! Я, например, всегда была гуманитарием до мозга костей. Но, посмотрев в детстве экранизацию «Открытой книги» Каверина, захотела стать микробиологом. Сейчас многие дети потерялись, и только кинематограф может им помочь найти себя. 
Незабвенный Кирилл Разлогов в последние годы жизни предсказывал мощный всплеск киноклубного движения, возрождение киноклубов, объединяющих людей разных возрастов – от детского до совсем преклонного. Киноклуб – это также форма, несущая просветительскую функцию. Но учить кинограмотности надо начиная со школы.
Источник: https://vestnik.edu.ru/
